Внимание: «Молния!» - Страница 13

По дороге на станцию Ржава, где находился командный пункт штаба Воронежского фронта, Ватутин думал о том, что судьба его на Курской дуге в третий раз столкнула с Манштейном, которого фашисты считали непревзойденным мастером ведения маневренной войны и называли лучшим стратегом Германии.

В самом начале войны Манштейн появился в Прибалтике. Его танковый корпус подобно вихрю устремился на Ленинград. Быстрое продвижение врага не смутило Ватутина. В ту тяжелую пору он сумел разгадать слабую сторону наступательной тактики Манштейна: назад не оглядываться, на фланги не смотреть, на тыл не обращать внимания, действовать вдоль шоссейных дорог и сеять там, как во Фрапции, панику.

В самый сжатый срок Ватутин разработал и подготовил контрудар. В районе Сольц Манштейн был разбит, и потом в течение месяца его танковые части не показывались на фронте.

Сильные порывы ветра, врываясь в машину, напоминали Ватутину такие же шумные снежные вихри, когда его войска появились на фланге тормосинской группировки врага и разгромили все левое крыло только что созданной для спасения окруженного Паулюса группы армий «Дон» под командованием Манштейна. И вот грандиозное танковое сражение под Прохоровкой... Каким напряженным был этот жаркий июльский день! В изменчивой оперативной обстановке события развивались драматически. После беспрерывных десятидневных боев танковая армия Катукова и общевойсковая армия Чистякова не смогли перегруппировать свои силы и подготовиться к наступлению. Ватутин думал о том, что вся подготовка к контрудару проходила на редкость в неблагоприятных условиях. Накануне сражения передовые отряды танковой дивизии СС «Рейх» оказались в пяти километрах от Прохоровки. Ротмистрову пришлось уже в последних лучах заходящего солнца на незнакомой местности занимать новый исходный рубеж и давать командирам корпусов и бригад боевые задания по карте, и тут же двумя танковыми бригадами контратаковать противника.

Тяжелая обстановка складывалась и на южном участке фронта. Кемпф перешагнул через Северский Донец, продвигался вперед и мог сорвать намеченный контрудар. Ротмистров готовился к атаке, а Кемпф нависал над его левым флангом и тылом. Ватутину пришлось навстречу выдвинуть резерв 5-й гвардейской танковой армии и само наступление на прохоровском поле начать на два часа раньше установленного срока. Но Кемпф с пехотой остановлен, и Гот с танками не прошел. А каков план дальнейших действий? Два дня он отводил на отражение контратак. Потом войска перейдут в наступление и отбросят противника на исходные позиции.

С этими мыслями он вошёл в домик, где на столе лежала оперативная карта и его ждали надежные помощники — генералы Штевнев, Иванов и Петров.

С тех пор, как началось сражение на Курской дуге, Ватутин спал не более трех часов в сутки. Но в эту ночь он даже не сомкнул глаз. Созванивался с командармами, уточнял обстановку, отдавал распоряжения и следил за их выполнением. Приказ и контроль! Этому он придавал первостепенное значение. На рассвете он уже знал, что 5-я гвардейская танковая армия потеряла 420 боевых машин. Ротмистров заверил: в ближайшие дни 180 танков будут отремонтированы и снова вступят в строй.

В соседней комнате ординарец Митя Глушко готовил чай. Размешивая в стакане сахар, он слегка позванивал ложечкой. Это был преданный и заботливый юноша, которого Ватутин любил, как сына.

Командующий снял телефонную трубку.

— Иван Иванович, зайди.

В комнату быстро вошел бритоголовый, невысокого роста генерал Петров.

Командующий подвел его к карте:

— Видишь? Многие машины надо восстанавливать прямо на переднем крае. Ты сам танкист, и, пожалуй, с этим делом лучше тебя никто в штабе не справится. Поезжай к ремонтникам, помоги им. Помни: каждый подбитый танк — как можно скорей в строй!

Петров ушел. Ватутин, просмотрев поступившие донесения, сделал на карте пометки. Будучи в прошлом начальником многих штабов, привык вести ее сам. Он видел фронт, ощущал его и всегда со всеми подробностями знал обстановку.

Он подошел к рельефной карте, занимавшей в комнате всю стену, и, вновь изучая ее, старался правильно оценить местность на Белгородско-Харьковском плацдарме во всех видах боя. Согласно директиве Ставки наши войска должны были развернуть наступление от Великих Лук до Азовского моря. Предстояло освободить Левобережную Украину, Донбасс. Красная Армия выходила к Днепру.

В то время, как на севере войска наших трех фронтов разгибали Курскую дугу, на южном ее фасе в самой строгой тайне готовилась большого стратегического размаха новая операция. Еще продолжались схватки на прохоровских высотах, а Ватутин уже смотрел далеко вперед. Ему стало известно время, когда Воронежский фронт и смежный с ним Степной должны нанести главный удар по группе армий «Юг».

Пристально всматриваясь в рельефную карту, он вел свои войска из района севернее Белгорода в общем направлении на Богодухов — Валки и обходил Харьков с запада. Для него главным было отрезать 4-ю танковую армию Гота от пехотных дивизий Кемпфа, расколоть вражескую группировку, бить ее по частям.

По данным разведки он знал: весь Белгородско-Харьковский плацдарм сильно укреплен и густо заминирован, а населенные пункты приспособлены к круговой обороне. Все это подсказывало ему план будущих действий: «Не лезь на рожон, ищи путь к обходному маневру, бей с той стороны, где противник меньше всего ждет твоего появления».

Каждый раз, готовясь к сражению, он старался как бы заглянуть в стан врага, узнать, что там делается и какое царит настроение. Такую возможность давал ему опрос пленных. После битвы на прохоровском поле их было предостаточно. Он остановился на показании фельдфебеля из дивизии «Мертвая голова» и стал внимательно перечитывать: «Перед атакой на Прохоровку командир танкового полка сказал нам: — Солдаты! Мы наступаем на последнюю крепость большевиков. После нашего удара силы Советов иссякнут. Они будут не способны не только наступать здесь, но и обороняться».